Горсть песка-12 - Страница 90

Остромечево…острые мечи…

Восемь часов утра. Крепость.

Две немецкие дивизии — 31 и 45 — тая пехотные — штурмуют Крепость, защищаемую двумя БАТАЛЬОНАМИ…

«Ауфтрагстактик«…Так называлось это явление, выявленное ещё в период Великой войны. А смысл- очень простой. После того, как солдаты пересекают нейтральную полосу, практически невозможно передавать им какие-то приказы, а тем более руководить боем. Следовательно, командир обязан очертить задачи, проинструктировать в отношении деталей, предоставив принятие решений командирам низового уровня на местах.

В принципе, это открыл ещё великий Суворов- «Каждый солдат должен понимать свой манёвр!»

Да, забыли в России заветы великого полководца…

А в Германии — после мясорубок Вердена и великих битв за «домик паромщика» — заново открыли…

Die SturmAbteilungen — вот как это называлось…Десять-двенадцать человек (число, эмпирически определённое как норма управления в кризисной ситуации ещё Чингиз- Ханом), из них- один пулемётчик с помощником, два сапёра, снайпер, санитар…остальные- отважные братишки-лансеры с гранатами в руках…не самые трусливые зольдатен шли в «штурмовики»!

И когда окопник Адольф вывел 8 ноября массы на улицы- его соратники присвоили себе имя отважных воинов прошедшей войны…

Правда, не все из «штурмовиков» SA вовремя поняли, что Ноябрьская революция уже закончилась…но это уже совершенно другая история…

И вот теперь очень методично, профессионально, грамотно — новые «штурмовики» прогрызали советскую оборону…

Две дивизии, сказал автор? Уважаемый читатель не должен понять, что в атаку шли все 34000 человек личного состава…БОЛЬШИНСТВО личного состава немецкой пехотной дивизии — не входило именно в БОЕВОЙ состав…На одного с «сошкой»- приходилось в среднем человек 5 целых 6 десятых с «ложкой»!

Так что на Крепость одно-моментно шли около 2300 человек…

Но этого было БОЛЬШЕ чем просто много…

Германская армия была армией-концентратом, вроде «Инвайт- просто добавь воды!»

Каждый немецкий рекрут — имевший как минимум незаконченное среднее образование, прошедший в школе военную подготовку, владеющий всеми видами стрелкового оружия, умеющий водить автомобиль и мотоцикл ДО призыва — направлялся в боевую часть лишь после полугодового цикла обучения…Предполагалось, что унтер-офицер мирного времени- готовый младший офицер, а рядовой- готовый унтер-офицер…После ПРОГУЛКИ в Западную Европу ОНИ ещё могли себе позволить такую роскошь…

И сейчас, уверенно применяясь к местности, поддерживаемые «штурмгешютц», штурмовые отряды приближались к валу…

Старый солдат Кныш всё понимал…он уже видывал такое- когда, после обработки их позиций «чемоданами» и газами, на засыпанные русские окопы шла Стальная дивизия фон дер Гольца…

И знал очень простой рецепт…

Стиснуть зубы. И стоять насмерть.

У изрытого огромными воронками «рондо редюита»- траншея…на площадке- старый верный «Максим». За пулемётом- Кныш, вторым номером- чудом уцелевший ротный…

Посылая точные, скупые очереди, Кныш поёт:

«Ай, Лявонiха, Лявонiха мая,

Несалёную капусту дала,

А Лявона дык i чорт не бярэць:

Несалёную капусту жарэць.»

Час раньше. Там же…

Майор Гаврилов: «Товарищи! Друзья мои. В этот тяжкий час я обращаюсь к вам не как командир, а как старший товарищ. Злобный враг пришёл на нашу землю, чтобы сделать нас рабами, чтобы уничтожить само имя Русского Человека. Силы не равные. Подмоги нам не будет. И видно, судьба наша такая- лечь костьми за нашу Советскую Родину. Но пусть не радуются фашисты- мы умрём сегодня- а они сдохнут завтра! Каждая минута, каждый час — на который мы здесь задержим немца- очень важен для всей Советской Родины. Друзья мои, товарищи! Надеюсь на вас. Пусть каждый из вас исполнит свой долг…Вопросы и просьбы есть?»

Кныш, робко: «А есть ли у товарища майора чернильный карандаш?»

Пять минут спустя….Кныш, белея нательной рубахой, аккуратно рисует на своей гимнастёрке погоны, с маленькой звёздочкой на продольной полоске: «Ну вот, и хорошо, вот и ладно…И помирать не стыдно. Хватит уж, отбоялся…»

Восемь часов пять минут. Деревня Сипурка Каменецкого района Брестской области.

«Белой акации гроздья душистые…» — тихо напевая, отец Гарвасий, в прошлой жизни — штабс-капитан Семёнов, аккуратно смазывал вытащенную из-под стрехи винтовку со снайперским прицелом…

Вошедшая в сарай матушка так и села на присыпанную соломой землю: «Ох ты ирод…ты что мне говорил, а? Какие клятвы давал, а? Ты что же удумал, чОрт старый…»

Отец Гарвасий: «Молчи, мать! Видение мне было. Пришла ко мне Богородица Казанская во сне…Плачет, бедная…пока, говорит, ПОКРОВ на землю не опущу- будет супостату воля. Помоги, говорит, Мне, Гарвасий…задержи супостата хоть на минуточку…Матушка, или мы с тобой не Русские?»

Матушка, рыдая: «Да сколь мне страдать-то? И с войны тебя ждала…и с лагеря тебя ждала…и по дворам с детьми побиралась…И вот теперь снова тебя теряю, как бы не навек…Скажи, отец, сколько нам ещё страдать-то?»

Отец Гарвасий, очень серьёзно: «Матушка, до самые до смерти…»

Матушка, внезапно успокаиваясь: «Ну, значит, ещё поживём…Батька, ты немца сейчас пойдёшь стрелять или позавтракаешь сперва?»

Восемь часов десять минут. Лес в окрестностях магистрали — Варшавского шоссе.

«Росписной»:» А чего это такое — народное ополчение, и какие документы нужны, чтобы туда вступить?»

Фрумкин: «Ополчение- это сила и воля всего советского народа. Берём всех, кто не военно обязанный. Всех, кто хочет и может Родину защищать…А документы нам не требуются. Как у казаков- русский? водку пьёшь? перекрестись!»